Николай Благодатов: Лирический структурализм Федора Алексеева
При первом взгляде на картины петербургского художника Федора Алексеева кажется, что это геометрическая абстракция, то есть организация цветового, конструктивного, ритмического события на плоскости. Что там есть событие с определенным эмоциональным настроем видно сразу. Но затем глаз улавливает какие-то архитектурные приметы, появляется ощущение пространства, в картину сходишь как в пейзаж. Это и есть пейзаж, притом вполне узнаваемый. В случае сомнения можно обратиться к названиям работ — они совершенно конкретны: «Мойка. Утро.», «Вечер у Петропавловской крепости.», «Пейзаж с Прачечным мостиком.»… Однако формы элементов пейзажа настолько обобщены, упрощены, ровно без рефлексов и теней окрашены, что кажутся просто яркими геометрическими фигурами.
Уже много лет, с восьмидесятых годов, художник творит в разработанной им системе — стиле, именно творит, как бы переживая в каждом произведении её заново. Система же интересна тем, что переосмысливает ряд важных тенденций современного искусства в области живописи. Например, упомянутый уже геометрический абстракционизм, причем в развитии с одной стороны к оп-арту, с другой к направлению «острых граней» — минимализму. Это последнее течение иногда связывают с философией структурализма, владеющей умами уже полвека. Один из основателей минимализма, Ричард Смит, замечал, что сосредоточен не столько на сообщении, сколько на методе, что весьма похоже на «формализм», критикуемый у нас и в семидесятые годы, когда это было написано. В те же годы Федор Алексеев формировался как художник и его склонность к «формализму» представляется очевидной. Он исследует, анализирует структуры изображаемого пытаясь дойти до первооснов, до прагмматики. Этот процесс особенно заметен при сравнении его натурных карандашных этюдов и созданных на их основе картин — подход обратный академическому — «от конкретного к абстрактному». Вместе с тем его структуры существуют не сами по себе, а призваны воплощать реальность в её наиболее «чистом» виде. То есть они и абстрактны и реальна одновременно.
В связи с этим волнующе интересно переходить из одной «системы» в другую. Как, например, художник решает проблемы глубины, пространства, перспективы. Робер Делоне, один из корифеев абстракционизма писал, что «отношения цветовых контрастов … создают глубину, движение, которые действуют сильнее, чем все перспективы европейские, индусские, китайские и пр. поскольку они зависят исключительно от зрения творца». Потом эти явления стали разрабатываться в оп-арте. Не прошел мимо них и Федор Алексеев. Стремясь к ударному воздействию цветовых массивов, к головокружительной игре плоскости и пространства, он «минимизирует» количество элементов, но оставленные нагружает столь мощным красочным слоем, что они подчас начинают казаться самостоятельно существующими объектами, изделиями, но, однако, всегда, одновременно удерживая за собой значение фрагмента пейзажа. Ведь художник этот — пейзажист, желающий передать свое ощущение прекрасной реальности, воплощенной для него в пейзажах любимого города. Как некогда каменотёс насыщает он истовым трудом каждый блок в своих «строениях», и работа наполняется живым лирическим чувством. Теперь мы видим в гармонии цветовых плоскостей знакомый пейзаж пронизанный тонкой поэзией. Отсутствие деталей не сушит работу, но будит воображение и воспоминания, создавая поле для творчества своей недосказанностью. Плотная живописная ткань спрессовала в себе множество пережитых впечатлений … и даже прохожих. Их не видно, как на старинных фотоснимках, но теплые и светлые чувства излучаемые картинами Федора Алексеева свидетельствуют о том, что не мизантропия или надменность, а только эпическая неторопливость мастера (также как длительность экспозиции древних фотокамер) не позволили зафиксировать нас, вечно куда-то спешащих. Но вот есть повод остановиться вглядеться в полотна художника, где время течет по-иному, а стремление раскрыть тайны вечнопрекрасного прежнее … и всегда новое.
Николай Благодатов 03.03.03г. СПб